За 2022 год из России уехало рекордное количество специалистов IT-сферы. Из-за такого оттока пострадали разные индустрии: маркетплейсы, банки, доставка и другие. Мы поговорили с тремя российскими айтишниками из трех разных сфер — о том, как изменилась их жизнь, удалось ли им найти новую работу и какие у них планы на будущее.
Последние два года я работал в маркетплейсе Ozon, а именно занимался аналитикой продавцов. Мои основные инструменты — это язык программирования SQL и программа Tableau для визуализации данных. Начинал я с должности стажера с зарплатой 80 тыс. руб., 20 тыс. из которых уходили на комнату в Москве. Спустя три месяца меня повысили до младшего аналитика, я начал зарабатывать 130 тыс. руб. в месяц.
Работа зачастую была ненормированной: мы постоянно вели какие-то важные проекты и хотели расти, иногда я мог работать до 11 вечера, за эти переработки не доплачивали. Сил на что-то еще за пределами работы не оставалось.
Я собирался переехать в Европу годам к 30, но после 24 февраля понял, что медлить нельзя. В середине марта мы с моим лучшим другом купили билеты в Армению. С переездом мне не помогали — билет до Еревана за 70 тыс. руб. я покупал сам.
В Армении я начал экстренно искать работу с возможностью релоцироваться в Европу. Уже тогда решил, что уезжаю из России очень и очень надолго. Я сразу подумал о Германии: к тому времени несколько моих знакомых уже работали там.
Мне кажется, самый эффективный способ найти работу в Европе — через рекомендации от знакомых. Если твой товарищ-специалист рекомендует тебя в своей компании, это всегда выделяет твою кандидатуру среди остальных.
По такому принципу я и нашел работу в Германии. Знакомая порекомендовала меня в компании Grover, которая занимается сдачей техники в аренду. Я прошел несколько интервью, получил оффер. Тогда этот вариант казался мне чуть ли не идеальным, но результате все получилось не так хорошо.
Я занимался очень скучной работой — не дата-аналитикой, а продакт-менеджментом. С другой стороны, у меня не было других вариантов и мне еще повезло, что меня с небольшим опытом вообще пригласили в Европу.
Моей компании пришлось со мной повозиться: оформлять документы на меня было намного труднее, чем взять на эту позицию условного немца, поэтому в Grover долго думали, стоит ли ввязываться в эту авантюру. Когда пришло время делать рабочую визу, я уже был в Берлине у своих друзей. Я написал в Федеральное ведомство по делам миграции и беженцев Германии и спросил, могу ли я отсюда подать визу, указав, что не хочу возвращаться в Россию. Мне отказали, указав на то, что так могут делать только беженцы, а я не беженец.
В итоге летом прошлого года мне пришлось возвращаться в Россию, чтобы оформить визу. С документами мне помогли, компания подключила агентство по сбору документов. Правда, в какой-то момент немецкое посольство заявило, что им не нравится моя зарплата: она им показалась слишком маленькой. Мне пришлось звонить начальнику и слезно просить поднять мне зарплату. Он был не очень доволен, но в итоге зарплату повысили. Relocation package мне не дали, их обычно дают более опытным и ценным сотрудникам, я был рад, что мне хотя бы оплатили агентство.
В июле я улетел в Германию и планировал оставаться в компании минимум год, но в декабре меня и еще 50 сотрудников сократили. Grover было турбулентным местом для работы, буквально все зависело от инвестора. В процессе я замечал, что много людей увольняется. Компания могла получать прибыль только в том случае, если бизнес масштабируется, с этим были проблемы.
{{banner1}}
Меня сократили на испытательном сроке, поэтому я не получил никаких компенсаций. И вот я почти без денег и с очень туманными перспективами остался без работы в чужой стране.
Тогда еще одна моя знакомая порекомендовала меня в европейском маркетплейсе, где я сейчас работаю. Ей удалось убедить компанию, что я хороший аналитик. В декабре я прошел видеоинтервью, а в январе меня взяли.
На новом месте моя зарплата выросла на 40%, по сравнению с Grover. При этом, по сути, я занимаюсь тем же самым, что делал в Ozon. К слову, мое образование, бакалавриат экономики ВШЭ и магистратура ВШМ СПбГУ, никак мне не помогло в работе, в университете меня разве что научили делать презентации и суммировать информацию; SQL и Tableau я осваивал самостоятельно.
В этот раз интервью было значительно короче, чем в первый раз, когда я искал работу в Германии. У меня уже было разрешение на работу, опыт в Германии — все это действительно помогает.
Кто-то думает, что надо сидеть и ждать какого-то нереально крутого предложения, но я советую браться за любую работу, даже если она вам не очень нравится. У такого подхода много плюсов, о которых вы узнаете, когда будете искать следующую работу. Для меня переезд, даже пусть и не ради самой желанной работы, в итоге окупился.
В моей компании к культуре work-life balance относятся не просто как к красивым словам. Если в будущем Германия примет закон об упрощенном гражданстве, я спокойно смогу получить паспорт через три-четыре года. От российского гражданства я, разумеется, отказываться не собираюсь. Я люблю свою страну и когда-нибудь туда обязательно вернусь.
В переезде много трудностей. Не только из-за дороговизны, но и из-за поиска жилья и немецкой бюрократии — при первом столкновении с ней у меня было ощущение детской беспомощности.
При этом я чувствую себя привилегированным из-за своей профессии. К тому же я считаю, что главный плюс рынка IT в том, что он никогда не перенасыщен. Хорошие программисты нужны всем, хорошие аналитики тоже нужны всем, правда, в меньшем количестве.
Я разработчик в биотехе в американской компании с российским юрлицом. Мы занимаемся автоматизацией диагностики онкологических заболеваний. Наша лаборатория базируется в Бостоне — именно там находятся люди, которые работают с тканевыми образцами. Все разработчики, включая меня, раньше были в Москве.
Как выглядит моя работа: я создаю платформу для отслеживания образцов. Это разные типы тканей (кровь, слюна и прочее). Они приходят в лабораторию и должны быть занесены в систему LIMS (laboratory information management system). Эту систему я и пишу.
У меня небольшая команда, в ней восемь человек. Наша цель — улучшить диагностику рака и предложить наиболее подходящее лечение. После анализа ткани мы пониманием, какой это тип рака и как его сейчас наиболее эффективно лечить — например, операционно, или каким-то лекарством, или каким-то экспериментальным лечением.
Изначально я пришла в компанию как junior-разработчик, начинала с 60 тыс. руб. Из-за того что мы работаем на Бостон, мы начинаем достаточно поздно, около полудня, заканчиваем в восемь часов вечера. У нас еще дежурства по лаборатории. Если в Бостоне что-то сломалось, мы должны быть готовы оперативно ответить, тогда мы работаем с часу до девяти.
После 24 февраля нас очень быстро перевезли в Ереван. Мы открыли юрлицо спустя всего два месяца после релокации. Это очень быстро — в Грузии и Казахстане это все было бы дольше и тяжелее. Нам оплатили абсолютно все: билеты, багаж, проживание. А если человек переезжал с семьей, то билеты партнера тоже оплачивали. Помогли оформить все документы, сделать ВНЖ, частично компенсируют аренду квартиры.
Несмотря на все это, переезд — это тяжело. Стресс компенсировался переработками, потому что в своей работе ты знаешь, что и как работает, все предсказуемо и привычно. В итоге первые два месяца все отделы показали over-performance [перевыполнили план — SM], потому что люди сбегали от происходящего в работу. Потом, правда, все, конечно, устали и выгорели.
Настоящим испытанием оказалось получить визу в США. Как я поняла, все зависит от посольства — понравишься ты им или нет, хотя все документы нам помогла оформить компания. Сейчас Америка очень плохо выдает визы как армянам, так и русским. Поэтому, даже если ты уже работаешь на американскую компанию, совсем не факт, что тебе дадут туда приехать хотя бы в командировку.
{{banner2}}
Благодаря своей профессии я чувствую себя привилегированным человеком. В кризисный момент мне не пришлось потратить ни копейки, чтобы уехать из России и обустроиться на новом месте. При этом мне кажется, что эра IT с нами ненадолго. Она началась лет десять назад, но она скоро закончится, даю ей еще столько же. Компании уже сокращают своих сотрудников, функции которых может выполнить искусственный интеллект.
Я выбрала IT-образование, так как понимала, что прямо сейчас здесь будет много денег, и хотела быть уверенной в своем ближайшем будущем. При этом всему, что я делаю на своей работе сейчас, я научилась сама. На факультете ВМК МГУ в меня вложили базовые принципы математики и алгоритмов, и на эту базу синтаксис любого языка ложится очень легко, но IT-образование в России все равно слабое, потому что все специалисты-преподаватели — это довольно пожилые люди, нет новых программ, разве что в ВШЭ.
Российские айтишники ценятся на Западе, потому что нас научили зубрить, мы умеем две недели работать над одним багом просто потому, что так надо. А еще мы как будто склонны к страданиям.
При этом я вижу, что специалистам из России стало тяжелее искать работу, потому что появились предрассудки. Более того, сейчас российскому рынку не хватает специалистов, а европейский и американский рынки, наоборот, перенасыщены украинскими беженцами и российскими релокантами. И все это хорошие специалисты, которые часто готовы работать за копейки. Если бы я сейчас вернулась в Россию, я бы нашла более высокооплачиваемую работу, чем моя нынешняя, потому что все разработчики переехали.
Я работаю гейм-дизайнером, делаю большие консольные видеоигры, такие как Assassin's Creed. Я придумываю, какой будет игра в целом: что игрок будет делать, что он должен почувствовать во время игры. Если проект маленький, то его целиком делает один гейм-дизайнер, а над большими играми работает большая команда. Каждый отвечает за один маленький кусочек. Я отвечаю за продакшн игры — координирую работу аниматоров и программистов.
В России не очень развита индустрия гейм-разработки игр, чего нельзя сказать о мобильных играх. Российская компания, в которой я работал, — одна из немногих, кто вообще занимается большими консольными играми, и мне очень повезло туда попасть.
После начала «спецоперации» руководство компании сразу сказало, что если кто-то боится, то спокойно может уезжать. Они были не против и обещали придумать, как все устроить. Тогда уже начали блокировать банковские переводы, а все наши клиенты были западными, начались проблемы, и нужно было что-то делать с бизнесом. Теперь у нас есть офисы в Армении, уже к тому моменту был офис в Польше, позже открыли на Мальте, в Сербии.
Я сначала улетел в Армению, примерно в середине марта 2022 года. Оттуда работал удаленно пару месяцев, жил там пару месяцев с друзьями. В моменте нам не помогали, но через некоторое время мне прислали relocation package [расходы на переезд — SM] — пару тысяч евро. Какие-то расходы это компенсировало, но не полностью.
В Армении я прожил три месяца, потом расписался с девушкой. Она работает моделью. Благодаря браку я получил так называемую визу иждивенца, лица с выдающимися способностями (виза О—3), мы улетели в Нью-Йорк. На работе мне не могли помочь сделать визу в Америку, так что это все благодаря девушке. С мая по октябрь 2022 года я жил в США.
В США я искал себе работу по специальности, у меня даже было несколько интервью, но из-за того, что моя виза не предусматривала разрешения на работу, мне было очень сложно.
Тем временем моя зарплата в российской компании по американским меркам была довольно копеечная, на такой же работе в Америке я бы получал бы в два-три раза больше, но найти работу было практически невозможно.
В итоге в Нью-Йорке я прожил полгода, приходилось вставать в 5:30 утра и работать до 13:00. На работе я всех об этом предупредил. У нас хорошие, теплые отношения в компании, где всегда идут навстречу.
{{banner3}}
Осенью мы расстались с женой, и я поехал в Сербию, так как там у компании был офис. Российские офисы моей компании к тому моменту уже были закрыты.
В Сербии моя компания помогла мне оформить ВНЖ, меня перевели на сербское юрлицо, оформили ДМС, выплатили relocation package, перевели зарплату в динары (это, кстати, очень хорошая валюта, она никогда не меняется по отношению к евро), сделали местную карточку.
На тот момент я не искал новую работу, но мне на LinkedIn мне написала довольно известная английская студия. Мне тогда нравился мой текущий проект, но я решил сходить на собеседование — хотя бы ради интереса. Все прошло как-то слишком просто, в декабре мне уже сделали оффер в Англию. В итоге я принял оффер. Сейчас жду рабочую визу в Англию.
Для визы понадобилось сдать IELTS. Я сдал General IELTS на С1 (7,5 из 9), хотя для оффера мне нужно было только 4,5 из 9.
На новом месте у меня будет гибрид: максимум два дня можно работать из дома, но не в понедельник и не в пятницу. Это минус: при полной удаленке я мог бы постоянно путешествовать, так как из Лондона летают очень дешевые лоукостеры. Условно, из Сербии до Лондона можно долететь без багажа за €40, а за последний год я привык покупать себе билет за €1 тыс.
Полина Садовникова и Мария Бессмертная воспользовались этим поводом, чтобы пересмотреть свои любимые вампирские саги в строго рабочее время. Пройдите его и узнайте, какой вы вампир.
