Миллениалы и зумеры сегодня сталкиваются с ценностным противоречием. С одной стороны, голоса со всех сторон твердят им, что нужно добиваться успеха, что их ценность — в их достижениях. С другой — все чаще слышны разговоры о том, как важны осознанность, забота об окружающей среде и о себе, а это требует от человека замедлиться, пересмотреть приоритеты и, возможно, поменьше работать. Разбираем, как балансировать между этими крайностями, оставаясь довольными своей жизнью.

Почему именно сейчас

Стремление к достижениям — не вчерашнее изобретение. Мотивировать людей много работать, чтобы добиться успеха, начали как минимум после Второй мировой войны: тогда в США начался экономический подъем, капитализм стал приносить свои плоды — и население само активно вовлеклось в идею «американской мечты». Рожденное в эти годы поколение — бебибумеры — отличалось от предыдущих: эти люди начали сильнее идентифицировать себя с профессией, находить в этом много гордости, активно конкурировать на рынке труда за лучшие места. Эти специалисты до сих пор часто работают, хотя могли бы давно выйти на пенсию.

На контрасте с бебибумерами кажется, что сейчас никто не хочет работать — и под этими «никто» подразумеваются в основном молодые профессионалы, миллениалы и зумеры. Но с этими ребятами все не так просто. Они выросли, слушая рассказы родителей и бабушек, что при должном количестве труда они обязательно добьются всего. Тут нужно сделать поправку на российско-советские реалии: в СССР «американской мечты», конечно, не было, но построить солидную карьеру, если просто достойно учиться и работать, было вполне возможно. Поэтому старшее поколение настраивало своих детей на золотые медали и красные дипломы, а «Главное — учись хорошо» стало девизом целого поколения (миллениалов). 

{{side_post1}}

Зумерам пришлось немного легче: некоторые из их родителей взрослели уже в современной России, испытали ряд разочарований и поняли, что важнее психологической стабильности ничего нет. Они чаще, чем родители миллениалов, вкладывались в психотерапевта для ребенка, а не в многочисленные кружки. Зато культ успеха давит на зумеров с другой стороны — соцсетей, которых не было в миллениальском детстве: когда твои ровесники становятся блогерами-миллионерами, трудно не хотеть тоже достичь чего-то великого.

Жизнь сыграла с миллениалами и зумерами злую шутку. Как бы они ни старались прийти к успеху, были вещи сильнее их: рецессия, пандемия, ряд локальных войн, глобальный климатический кризис. Заработки начинающих профессионалов в последние 50 лет практически не росли — притом что стоимость жизни увеличилась значительно. Недавний американский опрос показал, что 70% миллениалов не могут позволить себе купить жилье: они накопили на 35% меньше сбережений и имущества по сравнению с представителями прошлых поколений в том же возрасте. Зумеры же, которые выходят на рынок труда сейчас, зачастую не могут претендовать даже на аренду: с 1999 по 2022 год средняя стоимость съемного жилья выросла на 135%, а доходы — только на 77%.

Напрашивается вопрос: получается, нас обманули? А раз так, то стоят ли все усилия того?

Паттерны достигаторов

Современный экономический строй подвел — и многие миллениалы и зумеры обращаются к антикапитализму. А точнее, к социализму и даже коммунизму. В США более трети миллениалов относятся к коммунизму позитивно. В Великобритании около 40% тридцатилетних и тех, кто младше, поддерживают левые идеи. 

Ведь если культ успеха в том виде, в каком «продавал» его капитализм, не обеспечит вам дом, путешествия и спокойную старость, то какой смысл к ним вообще стремиться?

И дело тут совсем не в том, что молодые поколения плохо старались и мало работали. Просто им стало доставаться все меньше результатов собственного труда. Если в промежуток с 1948 по 1979 год продуктивность и зарплаты росли практически в одном темпе, то позже они стали стремительно расходиться. С 1979 по 2022 год продуктивность увеличилась на 65%, оплата труда — лишь на 15%. Вкладываться в достижения и гореть на работе при таких перспективах кажется довольно бессмысленным.

Илья Максимов 17 лет работал в крупных российских и международных IT-компаниях, дойдя до позиции топ-менеджера, а потом выгорел. Сейчас он переехал в Барселону и нашел работу, где управляет небольшой командой.

{{quote1}}

Деньги — не единственная мера достижений. Кому-то, как Илье, удавалось добиться финансового благополучия, но это необязательно. Можно всегда стремиться к социальным маркерам успеха: наградам, признанию и прочим «поглаживаниям».

{{quote2}}

Хотя достижения и приносят удовлетворение и даже силы продолжать в том же духе, рано или поздно это может завести в тупик. Деньги и признание не смогут долго радовать, если жизнь строится по чужим лекалам.

{{quote3}}

Безусловная деятельность 

Что же тогда предлагает это поколение, которое «не хочет работать», — не работать вовсе? Нет, и это мнение развеивают эксперименты, связанные с безусловным базовым доходом: они показывают, что человек, у которого закрыты основные потребности, все равно стремится себя реализовать, но может уже делать это не из нужды, а из интереса и своих ценностей. В Финляндии одной группе безработных дали базовый доход, а другой нет. Через год оказалось, что первые работали даже больше вторых, не говоря уж о том, что лучше чувствовали себя и испытывали меньше ментальной нагрузки. Люди, уверенные в том, что завтра им будет что поесть и чем накормить детей, более уверены в себе и готовы учиться, делать то, что им интересно, открывать бизнес. В конечном счете это выгодно и для рынка.

Экономике вовсе не нужно столько тяжело работающих людей, многие из которых на самом деле лишь имитируют бурную деятельность (пусть даже для самих себя). Об этом написал антрополог-социалист Дэвид Грэбер в своей книге «Бредовая работа» (Bullshit Jobs). По его данным, около 40% работников сами считают, что их труд не приносит никакой пользы. А по оценкам самого Грэбера, просто убрать можно около половины должностей — и никто не заметит потери. Перераспределив оставшиеся задачи, человечество может работать 15 часов в неделю, сохраняя ту же продуктивность экономики в целом. И это гораздо ближе к тому, как человек привык работать «по природе»: 95% своей истории наш вид, судя по всему, трудился не более 15 часов в неделю, в свободном графике и с большими перерывами на отдых.

Понимая, что гонка за продуктивностью не только бессмысленна, но и беспощадна к нашей природе, люди отказываются от нее и находят способы бережной самореализации — в гармонии с их ценностями.

Взгляд вовнутрь

{{quote4}}

Екатерина добавляет, что разобраться в том, чего хочет именно она, помогли, как ни удивительно, ментальные трудности. У девушки биполярное аффективное расстройство (БАР), и оно всегда влияло на работоспособность: в период гипомании она шла семимильными шагами к успеху, а в депрессивные эпизоды «лежала пластом», откатывалась назад — а потом надо было начинать все сначала. В юные годы это давалось легко. В 32 года Катя начала активное лечение БАР медикаментами и психотерапией, приняла свою болезнь, свои возможности и былые неудачи, и многое встало на места. 

Тогда она решила, что выжить и не потерять себя — это главный успех, к которому она намерена стремиться.

Ментальные трудности, помогающие выйти из порочного круга гонки за достижениями, — распространенный сценарий. Вероятно, потому, что людям с ними нужно быть внимательнее к себе и они раньше других приходят к пониманию, что поддерживать такую жизнь они не в состоянии. Так было и с Ильей Максимовым.

{{quote5}}

Арина Авдеева считает, что успех и достигаторство — это разные концепции и проблемы появляются тогда, когда они у человека «слеплены» в одно. Девушка отказалась именно от достигаторства, то есть от попыток доказать что-то другим, вписаться в общепринятые стандарты. А вот успех — в ее собственном понимании этого слова — для нее все еще актуален.

{{quote6}}

Екатерина Пушкина тоже согласна, что начать стоит со своего круга общения. Она окружила себя людьми, которые поддерживают ее ценности и отношение к успешности.

{{quote7}}

Когда успех уходит на второй план

После отказа от достигаторства проявляются самые разные желания — все зависит от ценностей, приоритетов каждого человека. Векторы развития разнообразны — от ухода в тибетский монастырь до развития международного бизнеса, который отвечает принципам sustainability. Никакие цели не становятся автоматически недоступными только из-за того, что человек перестал ставить успех выше всего остального, — просто меняется подход ко всему, что вы делаете.

Для Арины Авдеевой сейчас источник вдохновения — внутренний рост.

{{quote8}}

Катя Пушкина сфокусировалась на непривычной для многих цели — максимизировать отдых. 

{{quote9}}

Илья Максимов сейчас тоже стремится к жизни в том месте и в том ритме, которые ему нравятся. 

{{quote10}}

Илья добавляет, что, по его мнению, достигаторство просто заменяет собой какие-то цели, которые могли бы быть у человека, — наши «естественные» цели. И достигаторство просто ставит перед нами другие задачи: выиграть какой-нибудь конкурс, добиться каких-нибудь бизнес-результатов. Но эти цели чужие: они могут принести выручку компании или добавить престижа награде, но мало повлияют на жизнь человека. Поэтому стоит искать те устремления, которые могут сделать именно вас счастливыми. 

{{quote11}}

{{quote12}}