18 января в российский прокат выходит британское драмеди «Задира», получившее Гран-при жюри фестиваля «Сандэнс». Это милая история о том, как в жизни маленькой девочки неожиданно появляется биологический отец. SETTERS Media пытается разобраться, как современные фильмы о родителях учат нас быть внимательными друг к другу. И не только.

«Задира» — полнометражный дебют режиссера Шарлотты Риган (которая в этом году еще сняла сериал «Буканьерки» для Apple+). Это теплое кино для всех, кому понравилось «Солнце мое» и «Флора и сын» от тех же Apple+. От первого фильму достались главные вводные — «отношения папы и дочки», от второго — британский хулиганский настрой. В роли папы в «Задире» the next big star — чудесный Харрис Дикинсон, известный всем по «Треугольнику печали» и «Стальной хватке», а дерзкую дочурку играет еще одна дебютантка — Лола Кэмпбелл. 

Если коротко, то это история о том, как 12-летняя Джорджи живет совсем одна после смерти мамы. Она умело дурит опеку при помощи чужих голосовых сообщений, зарабатывает на жизнь воровством великов и строит башню, которая поможет ей забраться к маме, «ушедшей на небо». Но однажды на пороге ее дома появляется биологический отец и рушит привычный ритм жизни. Что ему вдруг тут понадобилось, не очень понятно, но Джорджи намерена разузнать. 

«Задира» никаких мрачных секретов не прячет. Это простая история о людях, которым (ну вот так случилось) предстоит жить вместе. Они не знают как, они привыкли по-другому, и им страшно. Но это не значит, что не стоит и пытаться.

Первый фильм, который приходит на ум при просмотре «Задиры», — еще один мощный дебют «Солнце мое» Шарлотты Уэллс. Кино, получившее в прошлом году все награды разом — от приза в Каннах до номинаций на «Оскар» исполнителя главной роли Пола Мескала, — тоже говорило с нами о хрупкости родителей. Девочка Софи вспоминает свой отпуск с отцом, когда ей было 12, а потом переосмысливает записанные на пленку обрывки отдыха, уже сама будучи мамой. Лучшее время в жизни уже не кажется ей таким радостным, когда она понимает, что папа был в глубокой депрессии.

Другой пример — драма «Не оставляй следов», в которой отец (Бен Фостер) и дочь (Томасин Маккензи) живут в лесах, так сказать поменяв общество потребления на добровольную изоляцию. Но если для героя Бена желание оградить свою малютку от внешнего мира — выбор осознанный, то девочка лишь вынуждена следовать за папой. Однажды их находят рейнджеры, героине открывается другая жизнь, и идиллия дает сбой. Желание защитить свою дочь любой ценой есть и в недавней картине «Свет моей жизни» с Кейси Аффлеком. Это та же история про выживание папы с дочкой, но в декорациях постапокалипсиса, где вирус убил практически всех женщин. 

По сути, все эти фильмы рисуют похожий образ отца — человека потерянного, но заботливого. Если папа старается, дает ощущение безопасности (даже когда пугает тебя до чертиков, подкрадываясь к твоей кровати ночью, чтобы оставить подарок от зубной феи) и решает «просто быть рядом», это уже дорогого стоит. 

На этой же территории (отношения папы и дочери) выступает и посредственный триллер «Дочь болотного царя» с Дейзи Ридли и Беном Мендельсоном, в котором девочка только в возрасте 13 лет понимает, что ее мама была заложницей папы, которого она боготворила. Этот фильм мог бы быть интересным высказыванием, если бы оставался в психоаналитической плоскости — может ли человек быть ужасным мужем и при этом «хорошим родителем», — но, увы, не вышло. Да и что вообще это за зверь такой — «хороший родитель», где он водится и как его приручить? Тот же Бен Кэш из «Капитан Фантастик» — он хороший? Его шестеро детей знают квантовую физику, несколько языков и читают Достоевского, но при этом тоже вынуждены расти вдали от социума. 

Родители, а особенно отцы, спасибо товарищу Фрейду, чаще всего изображались в кино в сугубо драматическом свете — зачастую это были фигуры, которые если и присутствовали в жизни персонажей, то мрачной тенью, которую надо было обязательно «победить», отпустить, принять и далее по списку. В других историях отец был вообще штукой номинальной — просто портфелем у входной двери, который исчезает рано утром и появляется поздно вечером в компании сигаретного дыма. Давайте признаем: «образцовых отцов» в кино можно пересчитать по пальцам (привет, «Крамер против Крамера»). Но сейчас есть ощущение, что изображение пап в кино постепенно меняется. Современные кинематографисты взяли какой-то более гуманный курс, где родителей не демонизируют, а пытаются понять. 

Не сказать, что его никогда не было, тренд на отца, «который хотя бы старается», в популярном кино задавал еще, например, Чарли Свон из «Сумерек». Или в «Где-то» у Софии Копполы был отец, который средь шумного бала вдруг «вспоминает о своей роли». Что-то подобное было и в «Потомках» Александра Пейна с Джорджем Клуни. Собственно, два этих мира, новый и старый, лицом к лицу сталкиваются в выдающейся сцене из недавнего «Сына» Флориана Зеллера, где герой Энтони Хопкинса иронизирует над собственным сыном, которого играет Хью Джекман: мол, ой какой ты отец хороший — тебе что, похлопать? Но вне зависимости от того, родитель ты или нет, подобные фильмы легко откликаются в каждом как минимум потому, что мы люди. И у каждого из нас есть свои daddy issues.

Однако если ты все-таки обзавелся потомством, то ситуацию усугубляет тот факт, что мы одной ногой живем в гламурном инстамире, умело втягивающем каждого в пучину идеальных инстародителей в стиле «Привет, я Антон — модель, кондитер, блогер, папа, гений, миллиардер, филантроп». Вот эти люди, которые встают в четыре утра и ложатся в ноль часов, посещают все кружки в мире и никогда не орут. Когда ты видишь такой пример, то фильмы, в которых родители ошибаются, очень откликаются. А если ты тоже порой лажаешь, то откликаются вдвойне. 

У тех, кто вырос в 1990-е, также есть свой пример идеального родителя — такая киборг-машина, способная ходить на работу, добывать еду, когда ее нигде нет, упаковывать лучшие в мире сладкие подарки и при этом еще давать какое-никакое внимание. Когда твой родитель был примерно такой, очень трудно сталкиваться с реальностью, в которой ты ни фига не суперкиборг.

Остается только признать, что к ребенку не дается инструкция по применению. И каждый день тебе приходится подбирать к этому инопланетянину, который живет своей жизнью, что-то там себе придумывает, новые ключи. Порой ты чувствуешь себя Гарри Поттером, ищущим философский камень, — тебе надо лететь на метле и поймать один-единственный ключ среди сотни других. Едва ли тебе это удастся (ну только если ты не избранный мальчик, который выжил), но опять же, как и в «Задире», все это вовсе не значит, что не стоит пытаться.