Подборка к книжной ярмарке уже стала самостоятельным жанром со своими разновидностями. Можно собирать книги по рубрикам — проверено временем и практично. Можно брать мейнстримные релизы холдингов или сосредоточиться на почти невидимых книгах — например, начинающих писательниц или детских авторов. Можно составить список на 50, 70 или даже 100 позиций; выбрать лучшие обложки или топ-5 дурацких названий для друзей. Варианты если не бесконечны, то огромны: многие можно найти в пакете с пакетами — мегаверсе всех книжных подборок к ярмарке Non/fictioN, придуманных литературным критиком Егором Михайловым в 2018 году.
Мы сосредоточимся на не менее серьезной рубрикации: вайбах, настроении, эстетике — как удобнее. Так мы подстроимся под индивидуальные читательские скорости и цели, а также внесем в процесс немного здорового хаоса. Ведь порой и за пределами любимого жанра обнаруживается спрятанный бриллиант.
Предлагаю устроиться поудобнее и понять, что вам сейчас хочется почитать, а затем найти эту книгу на ярмарке Non/fictioN или на сайте издательства. Но сначала разберемся с вводными терминами.
Маст-рид — громкие новинки, которые подходят почти всем. Их хорошо читать для общего развития, обсуждать, знать, что вы в курсе современного литературного процесса, выполняете план чтения на год и спите спокойно.
Жемчужины — замечательные книги, изданные небольшим тиражом. Их легко пропустить, это будущие раритеты, появившиеся против всех обстоятельств и благодаря небольшой группе небезразличных людей.
Софтик-комфортик — книги для души и удовольствия. Стоит читать после долгого рабочего дня в метро, пару страниц на ночь или в туалете, чтобы в конце концов просто приятно провести время.
Хардкор — книги для тех, кто готов нырять глубоко. Для вдумчивого и медленного чтения с карандашом, которое может затянуться, но подарит удовлетворение.
На полку — это парадные книги. Они приятно сверстаны и, может быть, даже изданы на хорошей бумаге (роскошь по нынешним временам); украсят коллекцию и видное место в квартире, идеальны для подарков.
Выбрали? Тогда приступаем!
{{slider-gallery}}
Роман взросления о современной тревожной вампирше, которая хочет вести нормальную жизнь — сепарироваться от мамы и переехать в Лондон, чтобы стать художницей.
Я часто задумываюсь о том, не аналогична ли моя тяга к искусству жажде поглотить и уничтожить незапятнанность человеческой шеи.
Погружение в эпоху зари интернета, неполное собрание постов и эссе из культового блога о хонтологии, капиталистическом реализме и депрессии.
Коллективная депрессия — это результат усилий правящего класса по убеждению низших классов в том, что они должны подчиняться. Мы уже давно смирились с тем, что действовать — не наше дело. И виноваты в этом не больше, чем человек в депрессии, который не может просто «взять себя в руки» и «не грустить».
О подпольных рейвах, протестах, хиджабах и жизни в автократии и под санкциями — от корреспондента ТАСС в Иране в 2019–2023 годах.
Парадоксы в Иране не просто на каждом шагу, они — системное явление, которое лежит в основе государства и общества, позволяет ему выживать и развиваться.
Надгробный автофикшен, попытка реконструкции жизни покойного сводного брата, исследование постсоветской маскулинности и уральской поэзии.
Я вернулась в Россию неделю назад, туда, где никогда не была своей, к земле, жестокой, похожей на летящий со всей дури топор.
Автобиография несостоявшегося убийства, произошедшего через 33 года после публикации скандального романа Рушди «Сатанинские стихи» и заявления аятоллы Хомейни: «Обязанностью каждого мусульманина является использование всего, чем он владеет, его жизни и богатства для того, чтобы отправить Рушди в ад».
В четверть одиннадцатого 12 августа 2022 года, солнечным пятничным утром, к северу от Нью-Йорка я был атакован и почти что убит вооруженным ножом молодым мужчиной; это случилось сразу после того, как я вышел на сцену зала в Чатокуа, чтобы рассказать, как важно оберегать писателей.
Роман в рассказах о постсоветском безвременье, женщинах и девочках поселка на краю заболоченного леса, их заводе и общем саде — с небольшими инкрустациями фантастического.
Ее мир был герметичный, как мандарин, абсолютно простой и невероятно сложный. Днем на заводе она слушала, как маленькие белые мыши лущат зерна, чтобы добраться до ядра. Она и сама пыталась докопаться до сути, думала, может ли быть так, что слышимые звуки — это только различимая часть намного более красивых вибраций.
{{slider-gallery}}
Переводной автофикшен такого полета, которым нас теперь балуют не часто: о жизни с хронической болью, медицинском насилии и письме сквозь годы подавленной травмы.
Мне постоянно мерещится образ своего тела, пронизанный системами скрытых лестниц и коридоров — тайных, закрученных обветшалых помещений для прислуги.
Редкая книга о наркопотребительстве в современной России — роман о буднях мурманского дембеля, который пошел работать кладменом: много безнадеги, бравады и паранойи.
Так, весы. Упаковка. Черная лента. Серая лента. А, перчатки. Молодец, не забыл. Ага, еще раз проверь, запер ли дверь. Да, в окно посмотри в десятый раз, прячась в черном провале, — вдруг за тобой уже подъехали, ха-ха. И приступай.
Кузьмичев рассказывает историю ленинградского андерграунда второй половины XX века через психогеографию города: непрочитанные стихи и куцые коммуналки, бедность и искусство идут рука об руку — наш аналог «Лета целого века» Флориана Иллиеса.
На Рубинштейна тесно от призраков. Я выхожу со двора довлатовского дома и смотрю по сторонам. Сергей Донатович с Глашей под мышкой спешит в Щербаков переулок (который им потом будет сниться в Нью-Йорке).
Прекрасно сверстанный (есть даже голосовые сообщения!) электронный роман о двух одиночествах. От скуки маньяк в завязке создает дейтинговое приложение; а через пару лет студентка журфака регистрируется на сайте знакомств, где ее начинает сталкерить администратор…
Я дал тебе столько подсказок, но в своих страхах и эйфории ты пропустила даже самую очевидную. Sir_Kir, Overlord, Лорд Камней, Кирилл, yourmajesty. С каких еще ников нужно было оставлять комментарии, чтобы ты сообразила?
Избранные книжные рецензии польской нобелевской лауреатки — настоящий мастер-класс для всех, кто пишет о культуре: сумеете ли вы смастерить увлекательный отзыв на справочник собачьих болезней или отрывной календарь?
Рекламировать книги мы разучились и даже не пытаемся делать вид, что это не так.
{{slider-gallery}}
Первый за пять лет стихотворный сборник иконы русскоязычного автофикшена: иллюзия сиюминутного письма скрывает исследование будничной речи, а также заметки на полях прошлых и пролегомены к будущим проектам.
Есть вид наслажденья — / воображать, что это ты несешь томный / меланхолический взгляд / и беспомощно смотришь на катастрофу XX века.
Иллюстрированная книга про одинокого Крота, голодную Сову, донью Червяк, сеньору Паук, заботливую Гусеницу и три упавших с неба огонька — формально для младшего школьного возраста, но не помешает и многим взрослым.
Но еще больше Крот любит свой тихий, спокойный дом. Особенно после ночных вылазок. Чай с чем-нибудь сладким — и спать. Завтра настанет новый день.
Чистое удовольствие на лад викторианского готического романа: сироте, зарабатывающей псевдоспиритическими сеансами, предстоить помочь молодому лорду разгадать тайну смерти его невесты.
Мне нужно, чтобы вы провели спиритический сеанс, связались с покойной хозяйкой поместья и утешили моего господина в его горе. — Он достал карманные часы, посмотрел на циферблат и нахмурился. — Если вы согласны, нужно выезжать немедленно. До Сомерсет-Парка несколько часов езды. Я все объясню по дороге.
Уютный янг-эдалт о том, как обычный студент филфака московской «Вышки» обнаруживает себя свалившимся с неба ангелом — с включениями йогуртов из «Пятерочки», узнаваемыми молодежными местами и летним роуд-трипом по заброшенным церквям.
Его сны почему-то пахли сигаретным дымом и мокрым асфальтом после осеннего ливня. Он снова очутился в облаках — на этот раз пушистых и белых.
Спасаясь от депрессии, молодая японка переезжает в район букинистических магазинов, чтобы спать, налаживать отношения с дядей и следить за семейным книжным новейшей литературы.
Еще я находила закладки в виде засушенных цветов, вдыхала уже едва уловимый аромат и думала о том, кто, когда и почему положил сюда эту закладку. Такие встречи сквозь время возможны только в старых книгах.
Ситком в форме комикса об идеализированной жизни простых зумеров: подработки, влюбленности, пропущенные пары, новые татуировки, совместные путешествия и задорные перепалки с друзьями.
Каждое лето похоже на дневник, который мы заполняем воспоминаниями.
Полуавтобиографический роман — машина времени в студенческий Петербург 2000-х: Гуф, Пелевин, Elle Girl, индийские кристаллы, папа-рокер, роман со взрослым мужчиной и «Птюч».
Переехать в новый город — это как лишиться девственности. Месяцы уходят на раздумья, недели — на сборы, и вот, повозившись с ремнем, ты закрываешь глаза, чтобы открыть их уже в новом для себя состоянии — взрослом.
{{slider-gallery}}
Отличный способ погрузиться в стихи и сплетни Серебряного века для тех, кому интересна мода: Горпинко рассматривает желтую кофту Маяковского, кепку Есенина, челку Цветаевой и синее платье Ахматовой как часть не только их мифа, но и эпохи.
Что касается косметики, Ахматова красилась, причем в пожилом возрасте тоже, что почему-то не одобряла Лидия Чуковская: «Я таких зрелищ не люблю. Многим и многим косметика к лицу, но не Анне Андреевне».
Как изучать исторический процесс и можно ли прогнозировать будущее — в обновленном переиздании книги, близкой по духу к «Как написать дипломную работу» Умберто Эко.
Активное участие историка в жизни общества — это его эксперименты.
Сборник культурологических эссе с заходом в Помпеи, гробницу фараона Джосера, Сад чудовищ и здание Баухауса. Неожиданно нужный гид по дверным проемам и их смыслам в разные эпохи.
Каждая дверь — намек. Каждый порог — лазейка в иное пространство.
Номинированный на Букер сюжет в духе беккетовского абсурда: выживший из ума генерал задается миссией вернуть останки итальянских солдат из некогда оккупированной Албании через 20 лет после окончания Второй мировой.
Генерал смотрел то на разрытую могилу, то на лица рабочих-албанцев. Они были спокойны и серьезны. О чем, интересно, они думают? Ведь этим пятерым предстоит извлечь из земли целую армию.
Тем, кто хочет продолжать разбираться в арабо-израильском конфликте, — автобиография работавшего на израильскую разведку сына одного из семи основателей ХАМАС.
Израильтян расстреливали, кололи ножами, взрывали. Не меньше погибало палестинцев. Насилие шло по кругу, разгоняясь все быстрее и быстрее.
{{slider-gallery}}
Девятнадцатый и последний в бумаге выпуск самого эстетичного литературного журнала на русском языке: с включениями от Марии Степановой, Софьи Сурковой, Игоря Гулина, Леоноры Каррингтон и других.
Когда я была дебютанткой, я часто ходила в зоопарк. Я ходила туда так часто, что знала животных лучше, чем девочек своего возраста. Я бывала там каждый день, чтобы оказаться подальше от людей. Ближе всего я познакомилась с молодой гиеной. Интерес был взаимным.
Комикс о прогулке художника и физика по джунглям, объясняющий квантовую механику и общую теорию относительности на пальцах.
Физик-теоретик Карло Ровелли однажды сказал мне, что Вселенная состоит из сетей поцелуев, а не из камней. В тот день у меня возникла мечта сочинить на эту тему историю и дополнить ее иллюстрациями Элизы. Местом действия были выбраны джунгли Юго-Восточной Азии.
Внушительный том о художницах и женщинах-скульпторах, история female gaze в барби-розовом — можно вприкуску с эссе Линды Нохлин «Почему не было великих художниц?».
На протяжении всей истории западного искусства мы видим тенденцию представлять женщину-художника как нечто экзотическое, из ряда вон выходящее, а затем, как это ни парадоксально, использовать ее уникальный статус для того, чтобы принизить ее достижения.
Соединяя разрозненные воспоминания об утраченной семье, перед смертью Мэнсфилд пишет роман о будничных тайных мыслях женщин одной семьи в Новой Зеландии начала XX века — новое издание в серии переоткрытых модернистских шедевров от «Носорога».
Глядя на растение снизу, она различала длинные острые шипы, окаймлявшие листья алоэ, и от этого сердце ее ожесточалось. Ей особенно нравились длинные острые шипы. Никто не посмеет приблизиться к ее кораблю или последовать за ним.
Графическая адаптация последней новеллы Стефана Цвейга — о плавании на большом корабле, нацизме, об азарте и одиночестве; в этом году издательства не будет на ярмарке, но комикс можно найти в его интернет-магазине.
Внезапно все мы, тихие и апатичные пассажиры, преисполнились страстным желанием битвы. Нам кружила голову мысль о том, что прямо здесь, посреди океана, на борту нашего корабля, чемпион мира может лишиться пальмы первенства.
Монументальное и шикарное иллюстрированное издание о легендарных картинах, скульптурах, соборах, фресках и прочем подобающем.
XVII век — это век Рима. В папский город стекаются лучшие таланты, взращенные региональными художественными школами Италии.
.webp)
.webp)
.webp)
.jpg)
Полина Садовникова и Мария Бессмертная воспользовались этим поводом, чтобы пересмотреть свои любимые вампирские саги в строго рабочее время. Пройдите его и узнайте, какой вы вампир.
